— Все, что угодно, — я тихо плачу.
— Дождись Джорджа. У него есть план. Дай ему немного времени, он вернется.
Я вытираю щеку об подушку, на которой покоится моя голова, и киваю.
— Я хочу, но что, если он не придет?
— Придет, — заверяет меня Айк. — Знаю точно, что придет. И прекрати чувствовать себя виноватой за то, что любишь его, Шарлотта. Может быть, многие люди и не поняли бы этого, но я понимаю. Я знаю, что у тебя на сердце. Знаю, как сильно ты любишь нас обоих. Просто ты любишь нас по-разному. Не стыдись этого.
Прощаясь, мы беседуем не один час. Я постоянно молю дать мне сил. Я обещаю ему, что никогда не стану той девушкой, которую он нашел на мосту в ту ночь, когда мы встретились. В этом я уверена. Он изменил мой взгляд на жизнь, теперь я гораздо сильнее, потому что он верит в меня. Айк обещает, что его сердце останется на земле, со мной.
И я знаю, что даже когда я не смогу видеть или слышать его, память о нем всегда будет придавать мне сил. Он рассказывает мне истории из своего детства, красивые и простые истории, которые уберегают меня, чтобы я не сломалась окончательно. У него талант отвлекать меня, чтобы я не сломалась. И хотя я не знаю, сколько сейчас времени, мои веки начинают тяжелеть, и я с трудом удерживаю глаза открытыми.
— Засыпай, детка, — шепчет он.
— Ты еще будешь тут, когда я проснусь?
Теплый взгляд его глаз встречается с моим, и он нежно улыбается.
— Я всегда буду с тобой, Шарлотта. Всегда. Прямо здесь, — и он показывает себе на грудь.
Это означает «нет». Вот и все. Мне хочется запротестовать. Умолять его не уходить, но у меня не осталось сил. Когда мои веки слипаются, отказываясь оставаться открытыми, хотя я отчаянно не хочу, чтобы они закрывались, я говорю ему самые правдивые и откровенные слова, на которые способна:
— Я люблю тебя, Айк МакДермотт.
— Я тоже люблю тебя, детка, — шепчет он в ответ. — Здесь, там… везде.
И когда наступает утро, я понимаю, что это был последний раз, когда я видела или говорила с этой красивой и замечательной душой по имени Айк МакДермотт.
Я наблюдаю за спящей Шарлоттой, пока первые лучи солнца не начинают проникать в комнату. Она спит беспокойно, тихо всхлипывает во сне и зовет меня, умоляя не уходить.
Я был бы рад злиться и ненавидеть всех и вся из-за того, как несправедливо сложилась жизнь, но не могу, потому что действительно испытываю чувство покоя. Жизнь сделала мне подарок. Эта красивая девушка не только спасла моего брата, но и сумела полюбить меня. Поэтому я могу только радоваться.
Собрав всю силу воли в кулак, я наконец-то встаю и медленно изучаю ее взглядом — мой последний визуальный опыт в жизни.
Я должен уйти до того, как она проснется, так как промедление только усиливает ураган эмоций, с которым нам обоим приходится сражаться. Ей нужно начать процесс исцеления, но она не сможет этого сделать, пока я рядом. В эти последние несколько секунд я стараюсь запомнить каждую деталь ее внешности — ее длинные темные волосы, мягкие розовые губы, гладкую кожу.
Но самое лучшее в ней — это вновь приобретенный жизнерадостный и пылкий характер. Я представляю, как она смеется и как легко и красиво звучит ее смех. И представив, не в силах не улыбнуться. Эти воспоминания будут поддерживать меня в том, что ждет меня впереди. Воспоминание о ней и о том, что она сделала ради меня и моей семьи — только благодаря этому мне хватает мужества двигаться дальше.
Я улыбаюсь и бросаю на нее последний взгляд.
— Прощай, Шарлотта, — шепчу я и растворяюсь в воздухе.
Я стою на нашем месте у воды, наблюдая, как блики солнца отражаются на поверхности воды. Осень в самом разгаре, и я слабо улыбаюсь. Мое любимое время года. Притяжение становится все сильнее, и я понимаю, что если не сосредоточусь, то исчезну в любую секунду. Но мне нужна еще одна минутка. Всего одна.
Развернувшись, я иду к огромному дереву, желая оставить Шарлотте хоть частичку себя, настоящее воспоминание, которое она будет видеть и которого сможет коснуться. Подняв голову, я застываю в шоке. На дереве вырезаны буквы «А» и «Ш» внутри большого сердечка. Долю секунды я просто стою и смотрю, желая вернуться и рассказать ей, как много это значит для меня. Но на это уже нет времени.
— Пора, — напоминаю я себе и, подойдя ближе к дереву, касаюсь ладонью наших инициалов. Бросив последний взгляд на искрящуюся воду и держа руку на дереве, я закрываю глаза и позволяю притяжению забрать меня.
Я, наконец-то, ухожу...
Горе. Какое же это ужасное чувство, и я постоянно ощущаю его. Я испытываю агонию, вспоминая, что он был здесь, что он существовал. Милый, красивый Айк … он всегда улыбался.
В то утро, когда Айк ушел, появился мой отец. Когда я отказалась уезжать, он то ли пожалел меня, то ли решил, что нет смысла спорить со мной и оплатил мое проживание в мотеле до конца месяца, чем шокировал меня до глубины души. На короткий чудесный миг я даже подумала, что он смирился и понял, что мой дар на самом деле существует, но отец опроверг мои предположения, когда сообщил, что детектив Эндрюс просит меня остаться, хотя технически я не обязана оставаться.
Затем, забивая последний гвоздь в крышку моего гроба, отец поставил меня перед фактом, что он еще вернется через несколько недель, но уже вместе с моей мамой.
Позже в этот же день ко мне заглядывает Снайпер и обнимает меня, пока я плачу. Я превратилась в развалину, но он ни словом не упоминает об этом. Он просто говорит мне, что Айк бы хотел, чтобы я была счастлива, и я знаю, что он прав.